Эпиграф:
"Что бы написать Евсеевой… Она обалденно пишет про якобы свои встречи с
разными мужчинами. А так, что-то конкретное сказать, мне сложно. Если в
плане тематики, то меня сейчас стал волновать вопрос типа женщина и
бизнес. Проблема, когда надо выбирать между семьей и карьерой, когда
тянешь с рождением ребенка из-за того, что приходится зарабатывать и
продвигаться на работе, дабы занять какую-то нишу. Все эти метания,
постоянные расчеты, планирование жизни, все, что так гнетет и давит,
от чего так хочется реветь и биться головой об стену. Знаешь, когда
смотришь на других женщин, которые не работают, а занимаются детьми,
завидуешь им и понимаешь, что сама так никогда не сможешь. По-моему,
это и есть эмансипация, это бич нашего времени".
Ольга г.Москва
Я решила написать о себе. На этот раз - правду. Поэтому смешного ничего,
боюсь, не получится. А может и получится. Посмотрим.
Начало "новой эры" я встретила на баррикадах. "Новой эрой" я называю
перестройку нашей великой родины. Я - дитя застоя, поколение икс.
Поколение умных, здоровых, слегка изуродованных пионерскими линейками,
людей, многие из которых так и не смогли реализоваться, остались за
бортом.
У меня высшее образование. А точнее - два, потому что к университету я
добровольно добавила себе режиссерские курсы. Все нормальные девушки
ходили на курсы кройки и шитья, вышивали крестиком и вязали крючком.
А я, одержимая идеей снять кино, через всю Москву, иногда пешком,
потому что не было денег на дорогу, брела в любую погоду слушать
лекции по истории кино. Я пересмотрела все запрещенные в то время
фильмы и мечтала снять свой фильм… Меня называли "девочка с грустными
глазами, которая пишет очень смешные рассказы".
Рассказы я действительно писала, и была уверена, что достаточно мне
прийти в какую-нибудь газету или журнал, как мне - такой талантливой -
немедленно откроются все пути. Потому что "молодым везде у нас дорога".
Не буду рассказывать о терниях творческого пути восемнадцатилетней
соплячки с полыхающим взором, но булгаковская Маргарита, которая не
поленилась перебить окна в писательском доме, всегда была моим любимым
персонажем неспроста. Будь я на ее месте… Но в моей жизни появился
добрый человек. Добрый, известный и талантливый. Это был Витя
Веселовский, внешне похожий на Карла Маркса, которого поболтали
головой в медном купоросе. Он был заведующий отделом сатиры и юморы
"Литературной газеты", придумал передачу "Вокруг смеха", организовывал
поездки юмористов по стране. И мне удалось однажды подсунуть ему свои
рассказы.
"Старик Державин нас заметил", я начала публиковаться в Литературке.
В восьмидесятые годы это было самое престижное издание. "Меня признали",
- думала я. Но Витя умер. И я случайно узнала, что все эти годы была его
любовницей…
Передо мной захлопнулись многие двери. Юмористические издания держали
оборону, как только я появлялась на горизонте. Откровенно, без намеков,
со мной объяснился только журнал "Крокодил", главный редактор которого,
член КПСС, добропорядочный семьянин, кажется, фамилия его была Дубровин,
сказал мне честно: "Ляжешь со мной, будет в каждом номере твой рассказ".
"А не лягу?" - поинтересовалась я.
К счастью, революция 1991 года многое изменила. Из-под асфальта в драных
джинсах выплыли подобные мне писатели, журналисты и художники. Многие из
них были на последней стадии алкоголизма или наркомании, многие еще
держались. Но они были такие как я. Они думали, как я. Они читали те
же книги, смотрели те же фильмы, они боялись и ненавидели тоже, что и
я. И их было достаточно много. Достаточно для того, чтобы сдерживать
танки…
Никогда я не была патриотом, но в августе 91-го я со слезами на глазах
обнималась с таксистом и орала во все горло: "Мы победили!" Мы рыдали,
глядя, как поднимается над этой проклятой страной российский флаг. Мы
верили…
А потом было очень смешно. Смешно, потому что бизнесом, как таковым, я
никогда не занималась. Я всегда умудрялась зарабатывать деньги тем, что
умею. Я писала. Писала не всегда то, что хочется, иногда на заказ. Но, к
счастью, мне удалось не изменить своей профессии.
Но каждое утро, часов с восьми, мой телефон начинал разрываться. Звонили
знакомые журналисты, писатели и художники, которые на полном серьезе
предлагали мне найти покупателя не только на колбасу, тушенку, косметику,
но и на военные корабли и самолеты, нефть, газ и другие полезные
ископаемые, которыми всегда так была богата наша родина…
Все ушли в бизнес. И многим это удалось. Они начали ездить на иномарках,
жить в больших квартирах, летать на Канары…
Что делала я? В восьмидесятом году у меня родилась дочь, а спустя девять
лет сын. За это время я пару раз не очень удачно сходила замуж. Мои
подруги делали сокрушительные карьеры, они посещали массажисток,
косметичек, портних. Я кормила детей. Работала на детей. Жила для
детей. Но при этом я никогда не могла назвать себя сумасшедшей матерью.
Но самое интересное, что оба ребенка появились у меня, когда я уже
твердо решила разводиться. Как с моим первым мужем, так и со вторым…
Всю свою жизнь я была вынуждена быть эмансипированной женщиной. Хотя
я ненавижу эмансипацию. И когда смотрю "Белое солнце пустыни", думаю,
ведь насколько точный фильм: бедный, наивный Сухов, один из тех светлых
людей, обманутых советской властью, рисковал жизнью, освобождая этот
несчастный гарем от коварного Абдулы. А жены Абдулы ведь до конца так
и не поняли, зачем их освободили…
Я всю жизнь была освобожденной женщиной Востока. Моя жизнь стала моим
Суховым, она содрала с меня паранджу, отодрала от кухонной плиты и
сказала: "Работай!" Только зачем, не объяснила. И я работала, а к
плите возвращалась в добровольном порядке. Ведь дети имеют привычку
не только радовать первым словом и первым шагом, они еще и хотят есть
и, как правило, по несколько раз в день… Намного проще иметь надежный
тыл и не думать о деньгах…
Чем отличается замужняя женщина от незамужней? Проблемы у обеих
одинаковые - денег не хватает и той, и другой. Но замужней есть на
кого наорать, поэтому ей проще. Мне долгое время орать было не на
кого. А сейчас, когда есть, уже незачем. Но об этом чуть позже.
Моя соседка - хронически замужняя женщина, часто говорила мне: "Как
я тебе завидую! Ведь ты захочешь макароны, и варишь макароны. А я
каждый раз должна спрашивать: "Что ты будешь на ужин?". Моя подруга
получает такую зарплату, которую вслух назвать в наше трудное время
просто неприлично. Она приходила ко мне в гости, садилась на кухне и
завидовала. Завидовала моим лохматым волосам, моему прыщу на носу,
моим неухоженным рукам… Она завидовала тому, что в свое время она
побоялась родить ребенка. А я, приняв обе беременности как должное,
не пустилась в эмоции… И оказалась счастливее и соседки, и подруги.
И дети есть. И муж не достает.
Легко мне было? Да кому сейчас легко…
Я не могу ответить на вопрос, как выбрать между семьей и карьерой. Я
просто знаю, что прожив свою жизнь именно так, как я сейчас вкратце
рассказала, я выживу на рисовых плантациях, выдержу "сталинские"
лагеря… Но я не пропаду… Правильно ли это? Справедливо ли это? Думаю,
ответ на оба вопроса на совести высших эшелонов власти.
Порой мы жили совсем без денег и с пустым холодильником. Иногда покупали
крабы и экзотические фрукты. Мои дети и сейчас спокойно относятся к
проблеме безденежья. Они знают: мама сделает пару вздохов и принесет
новые ботинки и цветную капусту. А если сделает три глубоких вздоха,
то еще и получится купить новый телевизор. Бывало так, что мы просто
ходили по улицам и тратили деньги - на пончики, хот-доги, мыльницы,
шарфики, заколки… Неважно на что. И мечтали, что на головы нам свалится
миллион долларов, иногда мы составляли списки, на что бы мы потратили
этот миллион, если бы он на нас свалился. Но он никак не сваливался, и
дети продолжали мечтать, а я работать.
Думаю, моя ошибка в том, что я стала для своих детей щитом и опорой.
Они знают, что не пропадут, потому что есть я. Но я не хотела этого,
это произошло само собой.
Они еще не понимают, что когда-нибудь меня может не быть. Они еще
слишком молоды, чтобы осознать собственную смертность и кратковременность
близких людей. Я была такой же в десять лет, я была такой же в двадцать.
До тридцати лет я верила в собственное бессмертие. А в тридцать легла
умирать. Так получилось.
Не буду утомлять диагнозами и ужасами пережитого, и врать, что страницы
моей жизни проносились передо мной, как кадры в кино, и лица любимых
всплывали в памяти… Ничего это не было. Была только горечь: "Ну почему
я? И почему сейчас?" И еще… еще была невероятная, необъяснимая ненависть
к людям. Думаю, это была зависть к тем, кто оставался здесь, на этом
берегу. А меня все время относило к тому… Почти год я провела в постели,
держась за спинку стула. Эта спинка связывала меня с жизнью. Если бы стул
кто-то отодвинул, он лишил бы меня последней опоры…
Я выздоровела также случайно, как заболела. Просто однажды я обнаружила
себя на кухне с сигаретой в зубах и разговаривающей с подругой по
телефону. А потом я начала жарить картошку. Когда моя мама вошла на
кухню и увидела меня у плиты, она перекрестилась. Впервые в жизни.
Психологи называют процесс, который произошел во мне - переоценкой
ценностей. А я думаю, что жизнь открыла мне тайну земного существования.
Я научилась жить сегодняшним днем. Поняла, что нет смысла копить, собирать
и откладывать. И нет смысла планировать. Сегодня я есть, сегодня у меня
есть деньги, работа. У меня есть дети. У меня есть любимый. Собака. У
меня есть дом, в котором я живу, улица, по которой я хожу. И в моей
жизни все состоялось, ну может быть, почти все. Ведь совсем все просто
не может состояться. Я не сняла свой фильм. А кто сказал, что я должна
его снять? В кино - единицы гениев, их можно пересчитать по пальцам. Да
и слава Богу, что не сняла.
У меня нет крутого офиса с длинноногими секретаршами и крутолобыми
рабами на входе. Я живу в обыкновенной квартире. Но кто бы знал, как
я ее люблю! У меня нет счета в швейцарском банке, у меня нет острова,
"Феррари", ранчо, яхты и самолета. Но у меня есть моя профессия,
которая приносит мне иногда деньги, а иногда просто удовольствие.
И я безумно люблю жить. Больше всего на свете я люблю свою жизнь, какой
бы она не была - с деньгами, без денег, с пустым холодильником или с
крабовым салатом… Никакие горностаевые мантии не заменят мне моей
единственной жизни, с ее проблемами и невзгодами.
Я верю в реинкарнацию. Но когда она еще будет... А жить хочется сейчас.
Не знаю, ответила ли я на ваш вопрос. Да и был ли вопрос? Был просто
вопль души. А на ваш вопль я ответила своим воплем: живите и будьте
счастливы.
Если вам интересно, можете заглянуть в журнал "ДЕВИЧНИК",
прочитать другие мои статьи и поучаствовать в Форуме.
