Темная ноябрьская ночь, часика, наверное, этак два, потому что точно я не
помню. Круглосуточный супермаркет - островок тепла и света в холодной
заснеженной мгле. Двое странного вида мужиков вваливаются через стеклянные
двери во внутрь и сразу же бросаются к колбасной стойке.
Один из них, в военной пятнистой куртке и бейсболке на босу голову
(и это в жуткий мороз, ну нет у людей мозгов) прилипает чуть
подслеповатыми глазами к самому стеклу витрины и начинает внимательно
изучать ассортимент мясных изделий.
Другой, тот что поменьше ростом и в коже, тоже пристально смотрит на
колбасное великолепие, но чувствуется, что ищет он что-то более
определенное.
- Моя просила копченую, - говорит с нажимом первый, - вот такую, - и
тычет пальцем в левый край колбасного ряда.
- А моя сухую, - второй тоже упертый дай Бог, - только ее здесь, кажется,
нет.
- А вот копченая есть, - преимущество первого в том, что он пока еще не
видит ценников на тех продуктах в сторону которых уставилась его голова.
- А мы вот сейчас посмотрим, какая это копченая, - второй обиженно
приближает свое лицо к хвостатому великолепию и замирает, онемев.
Первый тоже немеет почти сразу же, как только его глаза взяли в фокус
число цифр перед запятой на белой бумажке, что горделиво высится перед
каждой колбаской. Глаза тут же начинают метаться в поисках чего-то более
доступного, так сказать карманного, и удивительно быстро обнаруживают
колбасу "Охотничью".
- А она не копченая, вот, - тот что в кожаной куртке с чувством
собственного превосходства и хоть маленькой, но победы, обращается к
девушке.
- Ведь она не копченая, да? А твоя просила копченую - это уже к первому.
- Ну и что, скажем что копченая, - о, людская смекалка, ты не знаешь границ.
- Посмотрите, она очень даже ничего, - сонная, но молоденькая и симпатичненькая
продавщица тоже желает принять участие в разговоре. Она легко надрезает
хвостики у колбасы и нашему взору предстает самое сокровенное - красные
внутренности, напичканные белыми вкраплениями жира.
- Да, нормально, - глубокомысленно поглядывая на девушку, первый
прикидывает в уме (и как после бейсболки на голове в мороз и трех
бутылок вина еще думать-то можно) сколько этой колбасы брать.
- Мне, пожалуйста, два таких кружочка, - наконец восклицает он, тыча
пальцем в скукоженный кусок бывшей, вероятно, свиньи.
- А тут всего-то один остался, - чувствуется по голосу как довольна
продавщица - залежалый товар спихнуть всегда не просто.
- Ну тогда..., - с мыслительным процессом все-таки явные проблемы,
менингит не зря прозвали кузницей "гениев".
О, Ромка, - у второго впервые появляется имя, - а давай твоей возьмем
тогда вот этой вот, - и палец безымянного первого указывает на еще два
странного вида колбасных обрезка, что валяются в самом углу витрины.
- А давай, они как раз по виду сухие, а она именно такую и хотела, -
расстроенный было Ромка, радостно начинает что-то лопотать продавщице
про "килограммчик этой прелести" (и как можно это зеленоватое убожество
называть прелестью, или он это о девушке так отзывался, не помню...)
В конце концов выяснилось, что и этого сорта осталось всего ничего.
И когда была выбита итоговая сумма в голову закралась безумная мысль,
что если не купить еще чего-нибудь, то ведь дома же съедят. Именно эта
фраза и была продублирована вслух после некоторого раздумья, и загребущие
нервные отростки, воспринимающие визуальную информацию, уткнулись снова в
богатый ассортимент мясного отдела.
Но не буду долго мучить, перехожу к развязке. Когда был отобран еще и
балычок копченый, опять же после долгих препирательств по поводу "моей
такое не надо..., а моя сказала вот это..." с улицы раздался громкий лай
замерзающей собаченции.
- О, моя то замерзла, привязанная, - и первый заспешил к выходу.
Глаза у продавщицы долго еще оставались в максимальном верхнем положении.
