Марк Розовский - мой первый режиссер. Мои первые партнеры, коллеги
из Эстрадной студии "Наш дом". Студия много ездила по Советскому Союзу.
Это было в тот период, когда студию взял под эгиду ЦК ВЛКСМ.
В Тбилиси нас встречали очень официально, ковер тянулся от трапа,
телевидение. Я был в костюме-тройке, кепке и со своим лицом. Шел
впереди делегации с Марком Розовским. Оператор с телевидения увидел
меня и закричал:
- Ара! Уйди на фиг отсюда! Артисты приехали!
- Ты чего, обалдел, - отвечаю, - я из Москвы!
- Иди отсюда, я сказал!
- Это действительно наш актер и директор, - солидно объяснил Марк, и
телеоператор отстал. Но началась катавасия, потому что абсолютно все
принимали меня за грузина.
Приехали в гостиницу, дежурная, проверяя паспорта, со всеми разговаривала
по-русски и только со мной - по-грузински.
- Я не грузин! - орал я, - вы что, не видите? Паспорт посмотрите!
- Паспорт купить можно, - парировала дежурная, - а свой язык надо знать!
Мы жили в одном номере с Максимом Дунаевским. Каждый раз после банкетов
возвращались глубокой ночью. Как-то в три утра мы пришли в гостиницу, и я
решил, что пора постирать кое-что из моих личных вещей. Вышел в коридор,
попросил у дежурной тазик, все перестирал, что было нужно.
Я не подозревал, что тазик в единственном экземпляре не только на этаж,
но и на всю гостиницу. Время уже было половина шестого утра. Я решил
лечь спать, но через полчаса раздался страшный стук в дверь. Как был
в плавках, выглянул в коридар: передо мной стояла дежурная. Увидев мое
лицо, она начала что-то долго и гневно говорить по-грузински. Я ее выслушал,
а потом сказал:
- Теперь, пожалуйста, по-русски.
Дежурная сначала оторопела, а потом выпалила на всю гостиницу:
- Та-зык! - Это был краткий перевод ее многословного грузинского текста.
В выходной день артисты нашей студии захотели поехать на Тбилисское море.
Я сообщил об этом Марку.
- Тридцать человек, - задумался Марк, - на чем их везти? Ты директор,
ты и думай.
Рядом с гостиницей была автобусная остановка. Стояла очередь. Подъехал
автобус, полный пассажиров. Я подошел к кабине водителя, постучал
и сказал почти по-грузински:
- К нам приехали артисты из Москвы, да? Они хотят немножко море
туда и обратно. Тебе заплатят.
- Понял, - кивнул водитель. Открыл дверь в салон и крикнул:
- У меня перерыв!
Никто из пассажиров не протестовал, все до единого вышли из автобуса.
Водитель отвез нас на море, а через два часа он приехал за нами и
отвез в гостиницу. Такого я не видел ни в одном государстве! Но такая
была тогда Грузия.
Со студией "Наш дом" мы присутствовали при запуске первого блока
Красноярской ГЭС. Перед приездом Хрущева на "столбах" - вертикальных,
неприступных скалах, расположенных по берегам Енисея, куда добраться
было совершенно нереально, появилась жирная насмываемая надпись:
"ПЕДЕРАС"
И были мобилизованы специальные высотники, которые с вертолетов
сдирали эту надпись отбойными молотками...
Так жители Красноярска подготовились к встрече с Генеральным
секретарем КПСС Никитой Сергеевичем Хрущевым.
На киностудии "Таджикфильм" я снимался в фильме "Вперед, гвардейцы!".
Это была первая работа в кино кинорежиссера Валерия Ахадова и первый
сценарий Аркадия Инина. Фильм рассказывал о пионерской игре "Зарница".
Я играл учителя-пацифиста, который все время говорил:
- Ну, зачем детей учить военным играм? Лучше бы они читали и занимались
спортом.
Мой герой был непутевым, смешным. И в результате получился самым
убедительным. После окончания съемок меня вызвал к себе директор
киностудии и сказал:
- Мы вашу фамилию в титрах писать не можем.
- Как это? Вы ставите украинские, русские, литовские! А почему мою нельзя?
- У них есть республики, ответил директор.
И я лишился дара речи. Но перед тем, как уйти, заорал:
- Ну и придумайте сами какую-нибудь шараду!
- Шарада- фарада, шарада-фарада, - пробубнил директор.
Я вернулся в Москву. Через несколько месяцев фильм пошел по телевидению.
В рекламе фильма были объявлены все основные действующие лица, а я попал
в число "и другие". Но все мои друзья знали, что у меня премьера по
телевидению.
В конце фильма пошли титры, в которых я не нашел своей фамилии.
Горин и Розовский позвонили мне и разочарованно спросили:
- Так это был не ты?
В титрах стояла фамилия - С.Фарада. сначала я расстроился, но потом
вспомнил, как директор студии бурчал себе под нос:
- Шарада-фарада.
И я стал получать приглашения сниматься в кино и как Семен Фарада, и как
Фердман. Чтобы не было путаницы, я поменял все свои документы на фамилию
Фарада, и теперь уже мало кто помнит мою настоящую фамилию.
Меня часто любят приглашать на съемки в качестве "лица кавказской
национальности". В одной из серий фильма "Возвращение резидента" я
играл в эпизоде, который снимали на центральном рынке.
- Ты торгуешь курагой, приехал с юга, - объяснял мне режиссер картины
В.Дорман, - грузин, армянин, узбек - не важно. Стоишь за прилавком,
а мимо тебя проходит резидент. И между вами небольшой диалог. Так что
оденься, как торгаш и приходи на рынок.
Центральный рынок находится недалеко от моего дома. Я надел белый халат,
кепочку и пошел. Подхожу к рынку, а он оцеплен милицией, потому съемка
уже началась. Только я собрался пройти, как меня остановил милиционер:
- Рынок не работает, - сообщил он, - торговать не будешь.
- Да я - артист, мне на съемки надо! - кричу я.
- Какой ты артист! - орет милиционер, - таких "артистов" знаешь, сколько?
В это время появился Дорман, постоял, послушал нашу перепалку и говорит:
- Ну я вижу, ты уже в образе. Так и знал, что ты что-нибудь выкинешь.
В фильме "Криминальный квартет" я играл мафиози и был первым российским
актером, который произнес с экрана:
- Пидаразе!
Коля Караченцов говорил мне:
- Что же вы в одном слове делаете столько ошибок?
- Да, - отвечал я, - пидаразе!
После того, как фильм прошел по телевидению, с моим сыном Мишей мы шли
по Добрынинской улице в универмаг, купить что-то к школе. Мимо проходили
девушки, лет по восемнадцати. Одна из них увидела меня и радостно
воскликнула:
- Ой, смотри - пидаразе!
- Папа! Я их сейчас убью! - закричал Миша.
- Миша, - сказал я с легким укором, - девочки внимательнее тебя следят
за моей творческой биографией.
Фильм "Роковые яйца" по Булгакову снимали в Свердловске. Это было то
время, когда его переименовали в Екатеринбург. На премьере меня спросили:
- Как вы думаете, почему Свердловск стал Екатеринбургом?
- Свердлов был евреем, - ответил я, - настоящая его фамилия - Екатеринбург.
Однажды я приехал на творческую встречу в Балашиху. При входе в Дом
офицеров висела огромная афиша. В нарисованном от руки портрете я с
трудом узнал себя, а внизу было написано следующее:
"Сегодня в 18 часов состоится встреча с народным артистом СССР,
артистом театра Ленинского комсомола, СЕМЕНОЙ ФАРАДОЙ".
Я смеялся так, что зрители думали, я сошел с ума.
Джуна Давиташвили почему-то называет меня "Фарида".
Как-то я стоял на улице и кого-то ждал. Неожиданно ко мне подошел
незнакомый человек в такой же форме, какая была у Высоцкого в фильме
"Место встречи изменить нельзя" - френч, галифе. Подошел, посмотрел на
меня, встал рядом и, глядя в сторону, очевидно, в целях конспирации,
спросил:
- Давно освободился?
Я промолчал.
- Ну и как, Серега вышел? - снова спросил человек в галифе.
- Вышел, - ответил я, понимая, что деваться некуда.
- Ну а сам? Устроился?
- Я?
- Ну не я же. Поддержка нужна?
- Да нет, все нормально, - ответил я.
- Ну давай, будь. - И человек в галифе ушел.
На один из фестивальных банкетов в гостиничном ресторане я пришел в
спортивном костюме. Меня остановил охранник. Я возмутился:
- Ты что, не видишь. Кто я?
- Вижу, - ответил страж порядка.
- Я - Евгений Петросян! - заявил я.
- Вижу, что Петросян, - ответил охранник, - все равно не пропущу.
С Сережей Газаровым ехали поездом Москва - Одесса, на съемки. Поезд
ночной, граница на замке. В пять утра приходят таможенники:
- Так! Документы! Оружие! Наркотики! Валюта!
Я из-под одеяла:
- Вот это все не надо! Два чая принеси, и хорош!
У таможенника была интересная реакция:
- Фарада? Семен? Ну ты вообще… Так нельзя. - И ушел, не проверив наших
документов.
Однажды Сергей Михалков пришел к нам на Таганку смотреть "Гамлета".
Спутница Михалкова была в такой роскошной шубе, что Любимов решил: в
гардеробе шубу обязательно украдут, и предложил гостям раздеться у него
в кабинете.
После спектакля они пришли в кабинет, видят, что шубы нет. У всех - шок.
Потом оказалось, что уборщица перестраховалась, вынесла шубу из кабинета
и закрыла в своем шкафу на замок.
Реакция Михалкова была неожиданной. Когда шуба нашлась, и ее вручили
хозяйке, Сергей Владимирович спросил:
- Ну, теперь ты поняла, что "Гамлет" - это трагедия?
ГЕННАДИЙ ХАЗАНОВ
Вполне возможно, что если бы не было Семена Фарады, не было бы и артиста
Геннадия Хазанова. Кому-то эта фраза покажется странной, но в ней нет
ни грамма кокетства...
Я пришел в Эстрадную студию "Наш дом" в 1964 году. В это время Марк
Розовский выпускал спектакль "Целый вечер как проклятые", а Илья Рутберг
ставил пьесу Виктора Славкина "Тра-ля-ля". Меня вкючили в группу участников
спектакля "Тра-ля-ля", но особой работы у меня там не было, я принимал
участие в массовке.
Весной 1965 года я начал выступления в выездных концертах студии
с самостоятельным эстрадным номером. Спрос на ЭСТ "Наш дом" в то время
в Москве был достаточно активным, потому что концерты студии сильно
отличались от традиционных эстрадных концертов, и на их фоне мы сильно
выигрывали. Научно-техническая интеллигенция испытывала изжогу от
профессиональной эстрады и поэтому постоянно приглашала студию "Наш дом"
на свои вечера отдыха.
На вечерах я выступал с литературной пародией на жанр детектива,
которая называлась "Дефективный детектив" - номер, родившийся
еще в Московском инженерно-строительном институте, студентом
которого я был. Наша "выездная бригада" - это Михаил Кочин, Александр
Филиппенко, Александр Карпов, Марк Розовский, Володя Точилин, Лиля
Долгопольская, Илья Рутберг, Александр Торшин и Семен, который
исполнял фельетон "Вечер встречи".
"Вечер встречи" между собой мы называли - "Охотничьми рассказами".
Героями фельетона были выпускники школы, каждый из которых
рассказывал о том, чем он теперь занимается, где учится. Среди
персонажей был и учащийся кулинарного техникума.
Мои первые попытки сделать этот номер самостоятельно носили
подражательный характер. Со временем персонаж видоизменился
и начал соответствовать моей внутренней и внешней фактуре.
Огромное количество сатириков пыталось претендовать на авторство
после того, как герой кулинарного техникума стал известным и
популярным во всей стране.
Для меня - отцом номера "Кулинарный техникум" был и остается Семен Фарада.
Именно Семен был его первым исполнителем.
Что касается авторства, думаю, это было некое коллективное творчество:
одна фраза - оттуда, другая - отсюда. Уже потом монологи для героя
кулинарного техникума писали и Леон Измайлов, и Юрий Волович,
и Семен Альтов, и Аркадий Хайт, но это было уже литературным
обслуживанием сложившегося персонажа.
В 1974 году я расстался с героем кулинарного техникума, а в 1975 году
мне пришла идея попробовать продлить ему жизнь. Леон Измайлов и Юрий
Волович написали монолог студента, которого призвали в армию. В день
Советской армии я прочитал этот монолог. Но это был уже новый эстрадный
номер.
Во всей истории Семен играет если не самую главную, то очень
серьезную роль. Он дал мне не просто слова, которые я повторил,
а некую конструкцию характера. Этот характер отличался - был менее
лиричным, но более карикатурным, чем характер моего героя. Но
все оттуда, из "Нашего дома".
Мы с Семеном не так часто пересекались все эти годы. Знаю, что он
любим, занял свою нишу. Только одному господу Богу ведомо. сделал что-то
человек в своей жизни или не сделал. А я - простой смертный, могу только
сказать, что Семен Фарада добился поставленной цели - стал известным и
любимым артистом.
